И всем это имя очень понравилось.

Правда, Анджей что-то там такое нудил, что Джульетта не очень-то счастлива была… но мы ведь в двадцать первом веке живем, а не в шестнадцатом, и ты появишься на этот свет не в семье каких-нибудь Монтекки или Капулетти…

Для мальчика я имя пока не выбрала. Одно у меня, правда, есть на уме, но…

Пойду теперь к своей мохнатой банде – буквально через пару минут будет уже полночь, может, они хотят что-то мне сказать. А потом отправлюсь поскорее в постель – события сегодняшнего дня меня порядком утомили.

Эва вышла на крыльцо, подняла голову – и аж задохнулась от восхищения от открывшейся ей картины: гранатовое небо было усыпано звездами, такими близкими, что, казалось, руку протяни – и достанешь.

А одна звезда особенно ярко серебрилась на темном бархате неба.

– Подожди, звездочка, – прошептала Эва. – Самая большая мечта в моей жизни уже исполнилась: у меня есть теперь мое собственное место на земле, есть свой домик… а теперь… теперь я хотела бы загадать другое желание: я бы хотела семью. Счастливую семью, любящую – мужа, детей. Я бы хотела, чтобы мы каждый вечер собирались за большим дубовым столом в теплой уютной кухне и рассказывали друг другу о событиях минувшего дня. Вот что я хотела бы тебе загадать, дорогая звездочка…

Январь

Очень, очень, очень холодно.

Причем, когда я говорю, что на улице очень, очень, очень холодно, я имею в виду двадцать градусов мороза днем и тридцать ночью.

Бандиты живут со мной в доме и даже носа не высовывают на улицу. И потребности свои естественные справляют в доме, чем доводят меня до отчаяния и до белого каления: я, конечно, понимаю, что на улице очень, очень холодно, но ведь они уже большие, и им положено пи?сать снаружи!

Правда, это трудновато, потому что снега намело по пояс.

Ничего не хочу сказать – это cool, даже very, very cool… но я просто не представляю, что будет весной, когда все это отправится в реки.

Впрочем, какая весна! Чего гадать! Еще только середина зимы длиной в миллион лет, а я тут про наводнения размышляю…

Что я хотела-то…

Ага: я подкармливаю птиц.

Никогда не думала, что я – городская девушка до мозга костей, и внешне и внутренне, – вдруг свихнусь на почве леса и его обитателей (косуль я тоже подкармливаю). А вот – случилось. Когда я сегодня рассказывала Изке, что обжариваю овсяные хлопья на сале, как рекомендует «Большой атлас птиц» (между прочим, это я не сама придумала!), она сложилась пополам от смеха. Чтобы я, которая себе в жизни не готовила, вдруг жарила хлопья для птиц!

Видя такую ее реакцию, я решила не рассказывать ей, что птицы на эти мои хлопья со шкварками даже не обратили внимания. Зато в пасти Растяпы я обнаружила потом довольно приличный кусок сала – не знаю, когда и как он успел его стащить из кормушки для птиц, но стащил!

Вообще, Растяпа – собака всеядная.

Причем всеядная в неограниченных количествах.

Глупо было бы покупать ему мясо или косточки, потому что точно так же, как на эти деликатесы, он бросается на сухой хлеб и, проглотив его вместе с остатками целлофана, смотрит на меня вопросительно: «Что это было? А еще есть?!»

Недавно я не успела распаковать ему плавленый сырок. Пока я занималась сырком для Пепси, Растяпа кинулся на другой сырок и сожрал его вместе с фольгой, даже не жуя.

Это было очень смешно и мило, но мешает одно: я все время думаю, что мой пес очень, очень голоден – постоянно, беспрестанно и безгранично голоден. Он жрет абсолютно все, все, что только попадается ему на пути, он жрет в разы больше, чем я – женщина, вообще-то находящаяся в положении!

С другой стороны, в этом есть и плюсы: мне зато не приходится заниматься утилизацией пищевых отходов. Вообще. Растяпа с удовольствием уничтожит и вчерашние щи, и пирожки с яблоками, и сухой хлеб, и сало, замороженное до такой степени в этот двадцатиградусный мороз, что его даже дятел не может продолбить…

А кстати – дятел!

К моей кормушке – а это, между прочим, была первая вещь, которую я купила в свой дом! – прилетает пара больших дятлов. Большие они только по названию – ну и на рисунках в детских книжках они тоже кажутся большими, а на самом деле они совсем не большие, размером с дрозда. До вороны им куда как далеко! Я бы их ни за что не узнала, если бы не тот самый «Большой атлас птиц» – моя настольная библия на сегодняшний день. Не узнала бы, потому что всегда представляла себе дятла с красной шапочкой на голове – что-то наподобие Пиноккио рисовало мне мое воображение. Ага, как же: никакой красной шапочки у большого дятла нет. У него только пузико красное – и все. А шапочку – или лучше сказать, беретик – носят только молодые дятлы.

Дятлы – по крайней мере, мои два, не знаю, как остальные, – страшные скандалисты. Когда они прилетают к кормушке – все другие птицы в панике разлетаются. Впрочем, это неудивительно: получить этаким клювищем по голове – это же сотрясение мозга обеспечено! Поползни тоже хулиганы, но мне они все равно нравятся. Как они сражаются за место в кормушке с синицами – только перья летят! Обычно они все терпеливо ждут своей очереди, но иногда кто-нибудь оказывается особенно нетерпеливым (то есть голодным) и пытается пролезть к еде, расталкивая других, – и тогда начинается писк, вопли, перья летают… Но это редко. Птицы совершенно измучены и обессилены этими морозами. Мне их ужасно жалко, потому что под этим метровым слоем снега они себе никакого пропитания не найдут – вот я и помогаю им чем могу. Вчера, наблюдая за ними, я все никак не могла взять в толк: почему они не едят сало, почему только клюют семечки и овсяные хлопья? А потом поняла: сало-то замерзло напрочь. Говорю же – даже дятлу не под силу его раздолбить. Тогда я им стала класть в кормушку масло. Вот это здорово! Масло они моментально уничтожили! И я убедилась в том, что не зря специалисты по здоровому питанию рекомендуют есть масло и только масло и забыть о всяких вредных маргаринах и прочих спредах, я убедилась, что масло – это действительно хорошо.

Косули приходят к самому забору.

Иногда какая-нибудь из них мелькнет среди деревьев, но в основном я только вижу следы копыт. И кровь – там, где они обдирают кожу на ножках об острые края обледеневшего снежного наста. И этих несчастных животных мне жалко еще сильнее, чем птиц, потому что ну разве помогут им пара морковок, яблоко и немного сена, когда такой мороз и такой голод?

Не знаю, переживут ли они эту зиму. А потепления не обещают…

Не знаю, переживу ли эту зиму я.

Достаточно разок вырубить мне здесь электричество на пару дней – и я отброшу коньки вместе с птицами, косулями и своей бандой…

Вот уж никогда не думала, что можно так ценить электричество. И так бояться каждый день, день за днем, ночь за ночью, что неожиданно сейчас свет погаснет и… Я просыпаюсь ночью и слушаю, гудят ли провода. Ночью могу встать и пойти проверять пробки. Несколько раз при виде падающего снега сердце у меня замирало и я начинала молить Господа, чтобы он смилостивился над нами. Глупая, глупая Эва – ведь осенью надо было позаботиться о том, чтобы иметь альтернативный источник тепла – пускай хоть буржуйку, работающую на угле, как у соседей… но я слишком доверяла цивилизации!

Ну ничего.

Справимся.

Пойду поджарю овсяных хлопьев со шкварками. Чуть посолю и, если птицы опять откажутся это есть – сама съем. Пахнет очень аппетитно.

В один из морозных январских дней Эва ввалилась в офис еле живая.

Анджей неоднократно предлагал встречать ее на вокзале, особенно сейчас, когда термометры упорно показывали абсурдно низкую температуру, но она, как всегда, уперлась и отказывалась, не желая никому быть обязанной.